Читать книгу "Вор и тьма  - Сергей Куц"

Странно, но вместе с новой мукой пришло облегчение. Туман в мозгах прояснился, и я смог охватить взглядом творившееся под каменным куполом. Все, кто был здесь, оказались связаны в одно целое щупальцами тьмы. Я непонятным образом чувствовал, что продолжающий извергать заклятия герцог Альбрехт не только вобрал в себя магию дюжины чернокнижников, но вытягивает силы и из остальных собравшихся у пирамиды приспешников Низверженного. Огсбург вбирал в себя избыточную мощь, чтобы смести все барьеры, которые посмеет выставить моя душа.

Я перестал ощущать боль от пронзивших меня пик тьмы. Взор сам собой поднялся к безликому изваянию. Ореол из множества расходящихся в разные стороны лучей превратился в черные, извивающиеся, как змеи, отростки.

Мой взгляд притягивался к гладкому овалу на месте лица статуи; ни отвести взор, ни закрыть глаза, ни даже моргнуть. Счет времени потерялся, я видел только мрамор с темными прожилками, а потом свет. Тонкий луч ударил в сторону, он зародился прямо в камне и бил мимо меня ярким, как молния, холодным белым свечением. Луч расширялся, пока исходящий из мрамора свет не стал единственным, что я видел.

— …сияние Низверженного! — донесся обрывок очередного выкрика герцога.

Что-то сжало мое сердце и дернуло его из груди. Отнимали мое естество, а может быть, и душу!

— Нет! Нет… — шептал я, не осознавая, что делаю. Но боролся с натиском чуждого света, который — я знал — отгородил не мир, а отрезал прежнего Николаса Гарда от меня самого.

Сначала сияние не слепило, но сейчас выжигало глаза. Сердце вот-вот вырвут из груди, шесть пик снова вонзились в мое тело, а под запястьями и лодыжками вновь заплясали языки пламени.

Нестерпимая мука-а-а!

Не кричать! Не поддаваться слабой человеческой плоти. Сцепив зубы, смог удержать рвущийся наружу крик. Едва раскрою рот, чтобы выпустить вопль отчаяния и боли, как все будет кончено — магия Низверженного победит, и я обращусь в избранного. Я держался, но предел уже близко. Только время обратилось в вечность, и мое сопротивление продлится бесконечность.

Боль рвала на части, терзала, жгла огнем, и одновременно я почувствовал нарастающее желание раствориться в магии, образованной кругом из тринадцати магов и остальных приспешников Низверженного. Добавить свои жизненные силы к мощи, бегущей по щупальцам тьмы к Альбрехту Огсбургу!

Накативший страх на мгновение затмил даже боль. Я с ужасом понял, что какая-то часть меня стремится к Низверженному, желая слиться с его могуществом и навсегда покориться ему. Я узрел магические потоки, вливаемые в меня от герцога по шести черным щупальцам. Я ощущал чуждую энергию — силу Низверженного, дарованную герцогу, его слуге — она наполняла меня, оттесняя прежнего Николаса Гарда куда-то прочь. Она несла новые приступы невыносимой боли, которую я все еще терпел, и в то же время часть меня истово рвалась открыться сиянию возвратившегося божества.

Все!.. Больше не могу. Закричу сейча-а-ас! Низверженный! Я твой…

Мир взорвался вспышкой золотого света, который поглотил все: холодное сияние возвратившегося божества, его приспешников и черные щупальца тьмы, пронизанные магическими потоками, мою боль и самого меня, а потом я услышал:

— Верую в Бога Отца! Всемогущего Творца неба и земли! И в единственного Его Сына, Господа нашего!

Томас Велдон! Это он! Но как? Ослепленный вспышкой золотого свечения, я не видел церковника, однако то был он! Сильный голос инквизитора не спутать ни с чьим иным.

Мир покачнулся, затрясся. Как если бы поблизости подорвали пороховой склад, только без громового раската.

— А-а-а!

Это кричал я, и вместе с криком из меня выходила боль. Я стоял на коленях, опершись ладонями о каменные плиты и почти уткнувшись в них носом. Проняла сильная дрожь, словно взяла красная лихорадка. Меня трясло, руки дрожали, но боль отступила. Я замолк.

Пентаграмма погасла, сейчас она была всего лишь нарисованным сажей кругом и пятиконечной звездой внутри него.

— Верую в Двуединого Бога, в Матерь Церковь, в надежду на Спасение и Прощение!

Из тринадцати магов удержались на ногах лишь отец Томас и Альбрехт Огсбург. Остальные чернокнижники пытались подняться, но их члены налились непомерной тяжестью; маги двигались как во сне, медленно и неуклюже, никто из них не мог встать на ноги.

Герцог оскалился, его охватила лютая ярость. Руки его были страшно обожжены, но увечья не беспокоили чернокнижника. Огсбург выставил в сторону Велдона обугленный, лишившийся витого навершия посох и левую руку с растопыренными пальцами. Заостренный конец посоха испускал волны белого холодного света. Однако доступная сейчас магическая сила являлась жалкими крохами по сравнению с совокупной мощью круга тринадцати, что еще мгновения назад сводил к себе колдун.

Белый свет бил на шесть или семь футов, пока не ударялся о золотое свечение, охватившее все внутреннее пространство подземного святилища, и исходило оно от ангела, справа от Томаса Велдона!

— Матерь Божья!

То, что сперва показалось сгустком сияния, являлось едва различимой на фоне золотого свечения, чуть видимой и полупрозрачной фигурой ангела. Настоящего ангела! С широко расправленными крыльями. Рука посланца небес лежала на плече отца Томаса, а сам ангел стоял спиной к мраморной статуе. Страстно захотелось увидеть его лицо, но призрачные очертания не позволяли разглядеть хоть какие-нибудь детали. Я лицезрел лишь чуть заметный силуэт.

Золотой свет стал более ярким, все в подземном храме окрасилось желтыми тонами. Кроме темных красок, которые стали еще чернее. Молитва Томаса Велдона гремела, не умолкая, а сам церковник двигал руками так, словно отталкивал от себя золотое свечение. Белое сияние герцога Альбрехта сузилось до кокона холодного света вокруг черного мага.

— Я держу высшего! — вдруг что было мочи закричал инквизитор. — Не мешкайте с остальными!

Выкрик отца Томаса снял охватившее меня оцепенение. Проклятье! Чего застыл, Николас! Почто глазами хлопаешь! Но я снова метнул взор на пирамиду — ангел исчез — и только потом обернулся к тем, кто был позади.

Великанов и офицера отбросило к выходу из храма. Как после разрыва пушечного ядра. «Медведь» и «волк» лежали на плитах. Я понадеялся, что оба они мертвы или хотя бы серьезно ранены; вот офицер, похоже, отделался легко. Поднявшись, он отшвырнул в сторону шлем и шагнул ко мне. Черные гладкие волосы опускались почти до плеч и пребывали в полном порядке, словно и не откинуло их обладателя на четыре десятка шагов, как тряпичную куклу.

— Продержись, Николас!

Кровь и песок! Я слеп и глух! Либо глуп! Здесь еще четыре тени и орк, а я забыл про них.

— Алиса!

Черт с ним, с офицером! Я обернулся теперь к своей возлюбленной. Чтобы снова услышать:

— Держись!

Племянница Антуана кивнула Лилит, и они исчезли! Спустя миг появились пред двумя другими убийцами в черном. Взметнулись клинки, зазвенела сталь. Алиса и дочь инквизитора сошлись в бою с тенями в масках!